Выходной Избора Иверского
Тяжела жизнь, когда ты Избор Иверский. Почти полное отсутствие свободного времени. Абсолютно никакой личной жизни. И никаких интересов, кроме службы Айденусу и Лиге. Носишь себе гордый титул "глава защитников Лиги", а кроме этого у тебя толком ничего и нет, чем можно было бы похвастаться в компании друзей. Да и каких друзей… Если ты Избор Иверский, у тебя просто нет времени на то, чтобы заводить каких-то там друзей. Всë общение для тебя ограничивается лишь работой, а работа сама по себе не такая простая… Тоже отбирает уйму сил, как физических, так и духовных. Работая сутками напролёт, совсем забываешь, что существует понятие отдыха. Но иногда случаются всё же такие случаи, что выпадает один денëк выходного в месяц. В такие редкие выходные Избор Иверский становится просто Изей и летит на частном астральном корабле навестить свою старушку-мать, которая настолько влюбилась в садоводство, что захотела даже жить на отдельном аллоде, где располагалась совсем маленькая деревушка. Там жило буквально семь или восемь жителей, но все очень тесно общались и знали друг друга на зубок.
И вот туда-то и направлялся сейчас Избор Иверский, сонно зевая и замыленным взглядом смотря на зависшую в небе Луну, большую и круглую, как масляный блин. Облака частично перекрывали её, но ветер дул сильный, и они быстро пролетали мимо, вновь открывая доступ лунному свету. Они были такие округлые и кучерявые, совсем как овечки, которые пасутся на Аммре. Жаль только, Избору так ни разу и не удалось побывать на Аммре… Хотя он много о ней и слышал в докладе от подчинëнных, но всё же родина аэдов не являлась для главы защитников Лиги приоритетным предметом изучения.
Небесные светила всегда были для Избора чем-то необъяснимым. И сейчас он смотрел на небо и думал о чëм-то настолько далёком от реальности, что мысли его нельзя даже облечь в словесную форму. Было так хорошо наконец-то не думать о работе, насущных делах… Просто отключиться и выйти сознанием в Астрал. А Астрал сегодня был по-настоящему прекрасен. Чарующий глубокий васильковый цвет переливался с неоново-голубым и светло-лиловым и постепенно угасал, затемняясь. Избор Иверский специально направился к матери сразу после работы, не откладывая это дело на утро. Ведь полёт на астральном корабле занимал немало времени, А время — это самый драгоценный ресурс. Его терять никак не хотелось. Заблудившись в своих мыслях, Избор сам не заметил, как вдруг стал напевать старую песню, которую когда-то давным-давно в детстве слышал ещё от своего дела:
Куда летишь, корабль прекрасный,
Куда зовёт тебя Астрал?
Твой жребий, только времени подвластный, —
Искать в чужом краю себе родной причал…
Дальше текст он забыл, а потому просто продолжил тихо мычать мелодию, покачиваясь на носках своих сапог, и смотреть вперёд, куда плыло его астральное судно. А аморальный корабль двигался действительно быстро, хотя и очень плавно. Он рассекал гладь Астрала, как сливочное масло разрезает нож, чтобы потом намазать его на кусок чёрного хлеба. Ветер играл парусами, надувая их то сильнее, то слабее. Вдруг канийцу подумалось, что быть может, что у ветра точно такой же выходной, как и у него самого. И именно поэтому он так неохотно и лениво выполняет свои обязанности. Ветер просто шалит, играется. Возможно, это единственный возможный для него вид отдыха.
Полюбовавшись ещё недолго на окружающий его Сарнаут, Избор Иверский отправился к себе в каюту спать. Он ещё сам не осознавал, насколько сильно устал, проработав без выходных около месяца, но вот его организм — уже точно осознавал. Он знал, что ещё чуть-чуть, и он не выдержит, а потому всеми правдами и неправдами пытался завлечь своего хозяина в постель, чтобы тот наконец-то выспался. Ведь обычно Избор пусть и ложился плюс-минус вовремя, но ещё долго (около 4 часов) не мог уснуть, так как его голова продолжала работать и искать решение проблемам. Такая проблема была не только у Иверского. Это в принципе присуще слишком ответственным и старательным людям. И, к сожалению, это их медленно, но верно сводит в могилу.
— Утро вечера мудренее… — пробубнил себе под нос каниец, зевая и укладываясь спать, после чего закрыл глаза и быстро заснул.
утро следующего дня
Сразу как только проснулся Избор Иверский, было уже самое время вставать. Да и проснулся он не сам, а был разбужен капитаном астрального судна, которое уже удобненько расположилось в небольшом порту и теперь спокойно пароль над Астралом, никуда больше не двигаясь. Каниец протëр глаза и потянулся. Спальное место было небольшим, но мужчину это едва ли волновало. Он с трудом мог вспомнить, когда так хорошо в последний раз высыпался… Всё ему что-то мешало, или кто-то будил его посреди ночи со срочным донесением, до утра которое, разумеется, не могло ждать. Сейчас же, хоть его и разбудили, Избор ощущал себя полностью восстановившимся и был готов снова приниматься за работу. Вот только сегодня у него был выходной, а потому ждала его совсем другая работа… Надо было вспахать грядки, починить сарай и нарубить дров… Вот только для начала нужно было встретиться с матерью, а ещё раньше нужно было подняться с кровати, которая очень давно не встречала такого благодарного спящего.
Попрощавшись с капитаном судна, Избор проследил глазами, как астральный корабль покидает порт и постепенно растворяется в тумане Астрала — а утро было и в самом деле туманное, тихое и по-приятному прохладное. Затем каниец присвистнул и зашагал уверенным, но тихим шагом в направлении материнского дома.
Петухи уже пропели, и теперь официально вступало в свои права утро. Солнце разбрасывало свои рассеянные лучи, медленно прогревая землю и воздух. С дороги от ходьбы поднималась пыль. Настроение было солнечным и радостным. А ещё накатило вдруг на Избора такое удивительное ощущение… Ощущение детства, счастливого и понятного, простого, ясного, не требующего решения никаких сложных государственных вопросов.
И вот совсем вскоре каниец увидел родной дом, двухэтажный, деревянный, с красной черепицей, весь такой прочный и, сразу видно, на совесть сделанный. А над домом этом из печной трубы поднимался уже серое облако дыма, которое явно вырисовывалось на фоне лазурного неба. Избор Иверский ненадолго застыл у калитки, не решаясь постучать или войти внутрь. Переминаясь с ноги на ногу, он молча усмехался тому, что давно уже привык входить во все двери сам, ни у кого не спрашивая разрешения. Но вот на пороге дома появилась фигура пожилой канийки с взлохмаченной копной седых волос. И в голове прозвучало громко и ясно только одно слово — «мама».