Ходячая эльфийская неприятность
— Лилиас ди Ардер, гибберлингское, а вовсе не эльфийское ты изделие, тебе вообще можно поручить хоть что-нибудь, не ставя под угрозу здоровье тебя и окружающих, не говоря уже о задании, которое из положения "неплохо" перекочует в стадию "не подлежит восстановлению"? — сердито вопрошала Солвиг ди Дусер, амбициозно размахивая руками, сопровождая каждое слово жестикуляцией не хуже любого гибберлинга, а ведь они общепризнанные мастера яркой речи.
— Я же не специально, — всхлипнув, пролепетала эльфийка, сидящая на стуле, опустив голову так, чтобы волосы закрывали обзор на происходящее вокруг. Ей было до жути стыдно. Да, она поступила неосторожно, неправильно. Нужно было принести стул, а не пытаться дотянуться до кухонного сервиса, привстав на носочки. Теперь пострадала и сама шатенка, и её подруги, о чём свидетельствовала царапина на руке Солвиг, которую она получила при падении, случайно задев рукой табуретку, из которой торчал неудачно забитый гвоздь, вышедший через боковую каёмку остриём. К счастью, поцарапалась блондинка несильно, рана была неглубокая, но без крови не обошлось. Маленькие гранатовые капельки скапливались вместе, ручейком стекая с бледной руки, щекоча кожу и в то же время вызывая табун мурашек, от которых начинало мелко трясти, по крайней мере, окружающих. Солвиг же отнеслась к этому спокойно, даже ни разу не обругала травмоопасный предмет интерьера и не пригрозила тут же вышвырнуть его в окно. Лилиас удивлялась спокойствию своей подруги, её спокойному отношению к проблемам, в конце концов, её поражало, каким образом в этой блондинке могла сочетаться отзывчивость и забота в отношении друзей с абсолютным равнодушием ко всему её окружающему.
— Ну, что? Разбилось что? — поинтересовалась Солвиг, опускаясь на колени рядом с Шантель, собирающей валяющуюся на полу посуду.
— Не-а, — усмехнулась Шантель и покачала головой, — Я предполагала подобное развитие событий и специально для безопасности Лилиас и её спокойной совести купила сервис из очень плотного материала, к тому же, он оказался намного дешевле, чем классический аммровский фарфор.
В этот момент шатенка шмыгнула носом и ещё ниже наклонила голову, чтобы никто не мог увидеть её лица. В глазах стояли слёзы, грудь сдавило, а в горле встал ком, из-за которого эльфийка не могла и слова сказать. Впрочем, она и так не хотела ничего говорить, а вот плакать очень даже хотелось. В этот момент Лилиас ди Ардер вдруг осознала целиком и полностью, что значит – иметь друзей. Друзей, которые любят тебя, несмотря на все глупости, что ты вытворяешь; которые всегда в трудную минуту помогут вернуть на лицо улыбку, помогут обрести веру в себя. И именно сейчас ей вдруг подумалось, что она не заслуживает такой заботы о себе; лишь портит всё, доставляет проблемы, а подруги носятся с ней, как с маленькой.
Закусив губу, эльфийка едва сдержалась, чтобы не разреветься в голос. Такого стыда она ещё не ощущала никогда. Возможно, стоило бы ей задуматься об этом раньше, и тогда бы сейчас ответная реакция была совсем другая. Но, нет, шатенка никогда об этом не думала; не думала, как ценны ей друзья; не думала, что когда-либо будет бояться быть брошенной ими, оставленной в одиночестве.
— Ник… не надо, не плачь, — на плечи эльфийки легли теплые руки, и она ощутила слабый аромат ванили в воздухе. Шантель. Это был её вкус, от неё всегда пахло ванилью, такой успокаивающий, нежный запах…
— Тише, тише… — Шантель аккуратно приобняла подругу за плечи, присаживаясь рядом на соседний стул. Эльфийка не понимала, что вдруг вызвало столь резкую перемену в настроении подруги. И вряд ли бы смогла когда-нибудь понять, ведь она никогда не сталкивалась с полным осознанием чего-то важного, которое, словно водопад, в один миг накрывает тебя с головы до самых пяток. Нет, Шантель всегда думала о подругах, хотя и часто считала странным, что они всё ещё вместе, учитывая столь огромную разницу между их характерами.
— Лилиас, ну что ты разревелась? — мягко, насколько только можно было произнести эту фразу, когда ты испытываешь жуткую жгучую боль от гибберлингской настойки, тряпочку, смоченную которым, обычно прикладываешь к кровоточащей ране. Эльфийка ей ничего не ответила, лишь ещё раз всхлипнула и уткнулась головой в плечо своей утешительницы.
Когда процесс успокоения и залечивания ран закончился, трое вернулись в комнату, правда, что в этот раз уже с чашками, которые несла, как это ни странно, Солвиг. Лилиас выдали тёплый плед, усадили на диван и предложили съесть что-нибудь. Ответом этому предложению послужил радостный взгляд покрасневших глаз и чавканье рта, набитого заморским суслангерским печеньем. Посмотрев на подругу, эльфийки быстро последовали её примеру, после чего все втроём со смехом повалились на пол, который, к их огромному счастью, покрывала серый ковёр из неописуемо мягкого меха сиверского бурого медведя; так что падение было даже в каком-то роде приятным.
Когда постучали в дверь, три пары заинтересованных сияющих от счастья глаз с любопытством взглянули на входную дверь, но никто не встал. Раздался ещё один гудок, но уже настойчивее. Эльфийки переглянулись. Ещё раз и ещё один. Шантель уже было начала беспокоиться, хотя, как не пыталась, никакой явной причины для этого найти не могла.
— Холгер… — едва слышно пролепетала Лилиас, страшно побледнев; а на удивлённые взгляды подруг пояснила, — Я сказала ему, куда иду… Если он снова был с друзьями, то сейчас для меня наступит конец…
Эльфийки были неплохо осведомлены касательно странных отношений шатенки и этого индивида, любившего выпивать с "друзьями" при первой возможности. Нельзя сказать, что Холгер Андерссон был таким уж плохим канийцем. Нет, он был заботливым, на сколько мог, и всегда уделял своей по-настоящему любимой эльфийке много внимания. Нет, он никогда её не бил, но вот накричать мог, да так, что, однажды услышав отрывок одной из подобных бесед, Шантель не выдержала и выставила еле стоящего на ногах нетрезвого канийца из квартиры шатенки. Тот долго колотил в дверь, звонил, но блондинка так и не открыла. Лилиас тогда долго плакала… Иногда слова режут сильнее нежели причинённая физическая боль. И это был именно тот случай.
Вариант, что в квартиру к блондинке заявился Холвиг вполне походил на правду, он знал адрес, ведь ни раз поздно вечером забирал отсюда сонное лохматое эльфийское чудо, сил у которого не хватало даже для того, чтобы добраться до лестницы.
Только когда в дверь аккуратно постучали три раза, хозяйка квартиры осторожно приподнялась с пола и всё-таки направилась в прихожую, несмотря на жесты, призывающие обдуматься и скорее вернуться в комнату, чтобы не подавать лишних признаков жизни. Тогда, возможно, Андерссон бы вскоре ушёл, но блондинка твёрдо решила, что отправит канийца домой, а если и нет, то выскажет своё недовольство. Придумал же, портить чужую дверь своими ударами. Дверь той самой недавно купленной в гибберлингском квартале Новограда квартиры, которая была Шантель чуть ли не дороже собственной коллекции редких фотографий астральных демонов.
Пульс гудел в ушах, сердце сжалось, больно кольнув в районе груди. В какой-то момент эльфийке показалось, что всё её тело – один сплошной орган, разгоняющий кровь по венам, и он вот-вот выйдет из строя, будучи не в силах перенести такую нагрузку. Мысли почему-то не слушались, в ногах ощущалась лёгкая дрожь.
Внезапно осознала Шантель, что единственным недостатком её квартиры является… Отсутствие дверного глазка. Набрав побольше воздуха в грудь, эльфийка протянула руку к замку и повернула один раз до щелчка. Дверь поддалась и со слабым скрипом медленно открылась перед ней, представляя взору нежданного гостя, чьё лицо выражало сейчас крайнюю степень изумления. Брови эльфийки медленно приподнялись, а в глазах сверкнуло недоверие, будто она слабо верила в происходящее. Да, она и вправду пребывала в неком замешательстве и, кажется, даже забыла, что для продолжения жизни её лёгким необходим кислород…