Инженер, спасающий роботов, на Дайне

Шел дождь недалеко от Железногорска. По прогнозу погоды обещали в тот день только сильный ветер и падение температуры до 21 градуса, но никак не дождь. Однако тучи как-то незаметно набежали, заволокли собой все небо, и сверху закапало. Сначала неохотно и очень медленно. Потом начинало капать все быстрее и быстрее, быстрее и быстрее, и наконец начался ливень. А прогноз-то совсем наврал. Как было 26 градусов тепла, так они никуда и не делись. Было тепло, очень сыро и как-то свежо. В воздухе стояла удивительная свежесть. Казалось, она пахла какими-то моющими средствами, но это звучало уже и вовсе на грани фантастики. Нет, на самом деле шел самый обыкновенный летний дождь. И трава, цветы, деревья, зверьки и даже озеро - всё наслаждалось целебной влагой, спускавшейся с небес.

• Да… - задумчиво проговорил инженер, почесывая себе в затылке механическим ключом. - Что же делать-то? Скоро так все мои роботы подохнут.

Рядом со старым канийцем валялось две груды металла, которые он для себя называл роботами. То есть это и были в действительности роботы, вот только вид у них был такой упаднический, что ни один робототехник не разобрал бы в этой горе механизмов и железяк роботов. Это были роботы старых моделей, уже давно списанные с производства и никому не нужные. Но инженер верил, что сможет их починить. А если сможет, то значит, эти машины смогут еще как-то послужить человечеству и не будут бесполезным мусором, который и утилизировать-то неудобно. Чаще устаревшие механизмы нелегально вывозят за территории основных аллодов и сбрасывают в астрал там, где никто не видит. Некоторые, конечно, пользуются и услугами неофициальных свалок, но за это надо платить, а платить никто не любит.

• Сдать что ли вас на металлолом… - задумчиво пробормотал инженер и тяжело вздохнул, покачав головой из стороны в сторону, седые волосы, уже успевшие слипнуться от дождя, неудачно попали в глаза и каниец несколько минут провозился с тем, чтобы убрать запястьями пряди за уши или хотя бы просто откинуть их назад. Руки же у него были настолько грязные, что ими было лучше ни к чему не прикасаться, чтобы не дай бог не испачкать. А то черт знает, как потом отмывать эти следы машинного масла.

А дождь тем временем во всю разыгрался. Инженер искренне пожалел тогда, что не умеет управляться с магией, но тут же вдруг вспомнил, что взял с собой маленький механизм для защитного барьера.

• Активировать защитный барьер! - четким и громким голосом произнес каниец, и из нагрудного кармана его комбинезона вывалился с металлическим жужжанием маленький стальной шарик.

Он упал на землю, покружился-покружился и раскрылся, как цветок кувшинки на ближайшем к Железному городу озере. Защитная сфера накрыла и самого инженера, и его роботов.

• Перевести в долгосрочный режим. Включить безопасный мод. - продолжал настраивать барьер пожилой каниец.

Когда он наконец закончил устанавливать нужные настройки, то дождь был в самом разгаре. Оставалось только надеяться, что щит достаточно рано накрыл механизмы, чтобы они окончательно не погибли раньше того, как инженер закончит их починку. Каниец облегченно вздохнул и опустился на траву. Она была мокрая, но комбинезон не брала. Инженер провел руками по траве и вдруг его осенила необычная идея. Он попробовал вытереть о них ладони. Часть грязи успешно осталась на растительности. Каниец продолжил начатое и вскоре его руки были уже чистыми. Мужчина окинул взглядом своих механических друзей, уныло лежавших рядом, и откинулся назад. Теперь его выцветшие серые глаза смотрели на небо, такое же серое, как и его волосы, и его глаза, и его настроение.

Было однако что-то прекрасное в этом общем единстве серого цвета и света. Почему-то принято считать, что свет всегда белый или, уж на самый крайний случай, желтый. Но отчего-то никто не задумывается о том, как прекрасен чистый светло-серый цвет. Он похож на серебро и блеск звезд, он похож на перламутровые жемчужины. У него удивительно красивый оттенок! Так почему же никто этого не видит? Не видел этого и инженер. Хотя бы потому, что не мог посмотреть на себя со стороны. А больше смотреть на него было-то и некому. Каниец задрал голову, и ему стало видно, как капли, падая на поверхность барьера, разлетаются в маленькие дождевые крупинки, а потом сползают по куполу крохотными ручейками, сливаясь между собой и становясь все более и более крупными потоками воды. Это было удивительное, завораживающее зрелище. И было во всей этой картине поразительное спокойствие и умиротворение. Казалось, словно время застыло в этом моменте.

Посидев так минут десять, каниец заметил, что дождь начал утихать. Мужчина не стал сразу отключать барьер, но встал и, пошарив руками по карманам комбинезона, извлек оттуда отвертку. Он подошел к первому роботу и опустился на колени. Его руки начали возиться со всякими винтиками, гайками и шурупами и очень скоро стали грязными. Здесь было действительно очень неудобно, но очень приятно работать. Инженер вспомнил свою небольшую механическую мастерскую в Вышгороде, где он точно так же часто возился со всякой техникой.

Так было даже тогда, когда он был совсем еще ребенком. Мать часто ругалась на него, говоря, что в его комнате вечный беспорядок и там нельзя пройти даже к окну. А отец только смеялся над всем этим и утверждал, что мальчику полезно изучать механику и это очень даже хорошо, что он с малых лет сам проявляет к науке интерес. Но мать фыркала и уходила из комнаты. Впрочем, она серьезно никогда не обижалась на сына. Она любила его, но понять никак не могла. Когда инженер вырос и получил инженерное образование, он был уже сиротой, к счастью, совершеннолетним и с собственной крышей над головой. В родительской квартире было всего две комнаты, кухня и санузел. Свою детскую каниец переделал под мастерскую, в родительской спал и хранил вещи, которые никак не относились к роду его занятий, а на кухне бывал максимально редко. Он вообще часто забывал есть, полностью поглощенный работой. Если бы в его доме завелась хоть одна мышь, то она бы точно через неделю-другую повесилась в этом пустом холодильнике.

В мастерской у мужчины всегда было очень много света… Много света и мало пыли. Нет, она, конечно, постоянно стремилась оккупировать все полки и детали механизмов, но каниец очень успешно с ней боролся. Ведь пыль для механизмов - зло. Еще ему очень нравился запах машинного масла, который наполнял всю комнату. Этот аромат погружал его в воспоминания о самых счастливых моментах его жизни. И вот в этот момент, копошась в старых роботах, канийцу вдруг до безумия захотелось скорее вернуться домой и продолжить свою работу уже в родной сердцу мастерской.