Кто сказал, что орки не могут быть гибберлингами

Все гениальные мысли, как правило, приходят неожиданно и под вечер. Так, одному маленькому орку внезапно пришла в голову мысль, от которой он буквально запрыгал на месте. Крикнув, что он пойдёт встретиться со своими друзьями, родителям, которые в это время говорили о чем-то своем на кухне, в то время как мать-орчиха готовила ужин, а орк-отец тем временем рисовал агитационный плакат, так как он работал при райкоме в артели художников и постоянно был вынужден создавать макеты плакатов, орчонок, которого, кстати, звали Гром, быстро вышел из квартиры, в которой жил со своей семьей. А жили они в однокомнатной квартире, окнами выходящей на Старую площадь в Незебграде. Это жилье выдали им как раз-таки из-за работы отца Грома, чему несомненно были рады все члены семьи. В конце концов, в коммунистическом раю Яскера и Рысиной не должно было быть частной собственности, а награда лишними метрами для жилья считалась чуть ли не высшей. Помимо "лишних" метров в новой рабочей квартире была еще и грамотная обстановка. Все там было в имперском стиле: и белой плиточкой в цветочек выложенные стены в кухонном уголке, и пластмассовыми горшками с фикусами на подоконнике в комнате, и пастельными бумажными обоями, которые клеили на газеты, например, на старые выпуски "Сарнаутского Вестника". Все здесь напоминало о мирном быте Империи. И из этого уголка имперского быта Гром выпрыгнул прямо на Старую площадь. Пусть время было и вечернее, а всё же не позднее. Небо было ещё даже почти что голубоватым — оно всегда было таким в летние вечера. Летом всегда темнеет поздно. А иногда и вовсе не темнеет. По этому самому небу плыли перистые облака, и возникало ощущение, что это не они сами образовались из испарившейся в жаркие часы воды и вот теперь скользили по васильковой глади небосклон, а что их нарисовал какой-то художник, может быть, сам Тенсес решил вдруг взять уроки рисования и набросал эти неаккуратные светло-серые мазки с равными краями. И даже если облака казались неумело нарисованными, все же было что-то очень родное и любимое в пейзаже, который они создавали. Да, Родину нельзя полюбить за такие облака, но облака… Облака можно полюбить за такую Родину, за Империю, великую и могущественную, как сам Яскер. И пока небо еще размышляло над тем, а не стоит ли ему уже начать окрашиваться в предзакатные краски, по Старой площади в направлении портала семенила невысокая коренастая фигура с непропорционально маленькой головой по отношению к плотному шкафообразному телу Грома. Но пока маленький орк бежал к телепорту, ему в очередной раз пришлось встретиться лицом к лицу со внушительного размера зданиями, на каждой стороне у которых висело по три алых, как вражеская кровь, флага Империи. Это придавало архитектурному ансамблю одновременно и строгий, и величественный вид. В некоторых окнах на разных этажах уже горел свет, хотя и было еще довольно светло, видимо, для работ с серьезными государственными бумагами наступили уже слишком темные, если не сказать мрачные времена. Больше всего однако Грому в Старой площади нравился постамент со стелой. Раньше он даже каждый раз подходил к ней и обходил по несколько раз вокруг, настолько велико было его восхищение. Потом, конечно, привык, через год проживания на новом месте. Хотя это вовсе и не значило, что ему перестала вдруг нравиться стела, просто теперь этот восторг перерос в какое-то уважение и почтение, а при них прыгать уже как-то и не хочется. Единственное, о чём Гром все-таки каждый раз жалел, когда смотрел на памятник, так это о том, что у него не было двух таких же больших и могучих крыла. Вот будь у него крылья, думал маленький орк, он бы смог полететь в астрал и спасать потерявшихся там путников на астральных лодках, о которых он вычитал в одном журнале для детей. Всем своим друзьям и одноклассникам он, впрочем, говорил, что прочитал об этом в научном журнале отца, вот только на самом деле никакого такого научного журнала и не существовало. Но вот орк шагнул наконец-то в круг телепорта и громко и внятно произнëс: "В парк Победы!". После этого синий купол накрыл его с головой, послышался какой-то механический шум, потом к нему присоединился звук магии, и вот Гром понесся через время и пространство прямиком в парк Победы, что находился в другой районе Незебграда, а потому идти туда на своих двоих было довольно долго. Иметь же скакуна или хотя бы броню, которая могла бы его ускорять, орчатам его возраста пока еще не позволялось, равно как и пить энергетики — так прозвало молодое поколение имперцев зелья ускорения. А в самом деле — чем не энергетик?

— Рок, Зимба! Выходите на улицу! — прокричал Гром, сложив ладони в подобие ГРОМкрогоаорителя. Он стоял под окнами одного из домой, образующих собой рамку парка Победы и пытался дозваться до своих друзей. На улице было очень тепло, и многие граждане Империи, уставшие, после изнурительного рабочего дня повыползали на улицы, а те, кому хватило сил — в парк. Поэтому реакция на крик маленького орка была удивленной. Он был не в стать общему настроению рабочих очень бодр и энергичен. Но косые взгляды и поднятые к небу глаза, обреченные взгляды и смешки — все это не особо-то и волновало Грома.

— Иш ты, хулиган! А ну пошел отсюда! Не мешай честным людям отдыхать! — раздался недовольный хриплый голос чуть сверху. Это на крик из окна второго этажа высунулась баба Зина, старая и некрасивая хадаганка с выкрашенными в ядовитый рыжий волосами, очень морщинистым лицом и крючкообразным носом — она была соседкой Зимбы и Рока. Все они жили в одной большой коммунальной квартире, так назывались те апартаменты, где было много комнат, в каждой из которых жило по семье, а кухня, душ и уборная у всех жителей коммуналки были общие. В таких квартирах и жило большинство обычных трудяг, граждан Империи. И отец Грома был скорее исключением из правил, вот почему маленький орк часто хвастался перед друзьями, как ему повезло жить в отдельной квартире, где никто не выключает тебе свет, пока ты моешься и не тырит твои пирожки или ест твой суп, который ты на ночь поставил в холодильник. Да, он часто хвастался, но на самом деле очень завидовал своим друзьям. Ему казалась жизнь в коммунальной квартире намного веселее и увлекательнее, чем жизнь в своей отдельной.

— Рок! Зимба! — опять позвал друзей Гром, на этот раз еще громче, так что даже проходящий мимо зэм, похожий больше на живой труп, чем на мумию, худощавый и очень высокий, вздрогнул, словно бы его ударили током, потом испуганно покосился на орка и поспешил поскорее уйти подальше от нарушителя покоя.

— Я сейчас милицию вызову! — возмущенно пробасил кто-то с первого этажа, однако ни в одном окне не показалось нового лица.

— Вот-вот! — пискляво поддержала идею какая-то женщина с третьего этажа, развешивающая белье сушиться. — Это Вы правильно сказали! Очень правильно! Милицию вызывать! Тут только милиция и поможет! Ох хулиган, ох хулиган!

— И куда только твои родители смотрят! — рявкнула баба Зина и спряталась назад в квартиру, что-то очень недовольно бубня себе под нос.

— Гром!

— Грооом!

Раздались радостные голоса, и из одного окна, того, что рядом с окошком бабы Зины, высунулось сразу две лохматых орочьих головы. Ребята улыбались во весь рот, так что обнажились клыки, еще не окончательно выросшие у орчат, а потому обычно незаметные.

— Идите сюда! — позвал друзей Гром, активно замахав руками и запрыгав на месте, словно мячик. — Идите сюда! Я вам такое расскажу! Я такое придумал!

— Хорошо! — согласно закивали головами маленькие орки и тут же пропали в окне, будто их никогда и не было. Когда они буквально через две минуты спустились к Грому, женский писклявый голос с третьего этажа снова заговорил:

— Вот и остальные преступники подошли. Ох гады! Ох гады! Мешаете отдыхать верным слугам Империи! Милиции на вас нет! Ух!

Занавеска шелохнулась, и обладательница запоминающегося в силу своей тональности голоса, видимо, ушла вглубь своей комнаты, наверное, ее там ждали какие-то важные дела. А друзья-орки лишь рассмеялись, держась от смеха за животы и согнувшись практически пополам. Но на смех им уже никто никакого замечания не сделал. Ну, радуются дети и радуются. Пусть порадуются пока, жизнь потом все равно им все расставит по своим местам, так что в детском счастье нет ничего такого сильно криминального или плохого. Только если они, конечно, не нарушают комендантский час. Вот тогда — да… А так — нет.

— Ну! Ну! И что же ты придумал?! — Зимба был весь как на иголках, так не терпелось ему узнать, что же такого мог выдумать Гром. В конце концов, все игры, которые он предлагал, были всегда очень интересными и ребята очень любили в них играть.

— Да! Да! Скажи, что ты придумал! — поддержал Зимбу Рок.

Двое друзей, Зимба и Рок, были удивительно похожи друг на друга. Так что кто-то не знающий всей сути вещей мог вполне справедливо счесть их за братьев-одногодок. Они оба были низкого роста, но Зимба был все же чутка повыше Рока, оба коренастые, как все орки, со светлыми волосами цвета высушенной на тёплом сарнаутском солнце соломы, короткими, редкими, но стоящими во все стороны, сколько их не причесывай, это была будто бы врожденная лохматость. У Рока и у Зимбы были светлые серые глаза, которые некоторые девчонки за спиной мальчишек называли голубыми, но от одного только такого названия поменять цвет на самом деле они не могли и были непременно светло-серыми. Одеты были друзья в форму октябрят: широкие шорты из темно-зеленой плотной и даже грубой ткани, белые рубашки, которые были орчатам немного на вырост, накрахмаленные, тщательно выглаженные, красные платки, повязанные на шеях, высокие хлопковые носки и черные или темно-коричневые ботинки с лакированными носиками.

— Давайте сначала отойдем отсюда, — предложил Гром тоном заговорщика, слегка наклонившись вперед к своим товарищам.

— Пойдем! — тут же согласились они. Тогда друзья отошли подальше от дома, в котором жили двое из них, Гром залез на скамейку, внимательно осмотрелся по сторонам, будто бы за ним могла вестись какая-то слежка, и заговорщически зашептал, но друзья прекрасно могли слышать и разбирать его слова, хотя для посторонних речь Грома и могла показаться никак не связанным набором разных звуков.

— Я тут подумал, — воодушевленно начал маленький орк, заглатывая от восторга окончания слов. — А что, если мы с вами станем гибберлингами!

— Гибберлингами? — охнул Зимба, глаза которого буквально поползли от удивления на лоб, и прикрыл ладонью свой рот, который непроизвольно до этого же открыл.

— Но мы же орки! Мы не может стать гибберлингами! — запротестовал Рок, но сказал он это слишком громко, так что на товарищей обернулась проходившая мимо зэм и задержала на них ненадолго свой подозрительный взгляд изумрудно-зеленых глаз, но все же прошла дальше. Гром и Зимба тут же зашипели на Рока и сказали ему быть потише.

— Я все продумал! — гордо заявил маленький орк, и в глазах его заплясали нихазовские чертики.

— Но гибберлинги же наши враги! — напомнил ему Рок. — Моя мама говорит, что они для нас самые важные враги. Они плохие! Как ты можешь предлагать нам стать врагами для самих себя!

— Сарнаутцы и есть главные враги для самих себя, — с умным видом изрек Зимба, тут же окаменел, когда понял, что на самом деле сказал, и попытался оправдаться перед друзьями. — Я слышал, как так говорил мой дядюшка Ирдман.

— Да вы все не так поняли! — весело отмахнулся рукой Гром. — Мы не будем с вами на самом деле становиться гибберлингами. Я тоже не люблю этих мохнатых коротышек и знаю, что они наши враги. Но! Но! Мы можем с вами играть в гибберлингов, оставаясь при этом самыми настоящими орками, ведь так? Моя идея состоит в том, чтобы мы с вами втроем могли создать целую семейку гибберлингов. Знаете же, что они всегда везде ходят втроем, все делают вместе: спят, едят, охотятся, ходят в школу! Почему бы нам не попробовать тоже делать абсолютно все вместе?

— Вау! — воскликнул Рок и захлопал в ладоши. — Какая классная идея у тебя возникла, Гром! Я бы до такого никогда не додумался!

— Но а наши родители? — спросил Зимба. — Они вряд ли согласятся, чтобы мы каждую ночь уходили непонятно куда, как эти мохнатые, и спали все вместе.

— Да, тут ты прав… — задумчиво закивал головой маленький орк. — Но знаешь, что… Но знаешь, что… Мы можем играть в гибберлингов с утра до вечера, а на ночь брать перерыв! Ну! Как я придумал? Здорово же?

— И правда! — поддержал его Рок, он был всеми руками за такую увлекательную и новую игру. Старые ему уже успели надоесть за последние несколько месяцев.

— Ну хорошо, — согласился с товарищами Зимба. — Думаю, так родители не будут против наших игр. И что, когда же мы начнем играть?

— Да вот прямо сейчас! — радостно сказал Гром. — Давайте сейчас все вместе пойдем и купим на троих мороженое!

— Давай! — тут же согласились с ним друзья, и они дружно направились к киоску со сладостями, смеясь и пихая под бок друг друга.