Холодный май на Аммре

Дул восточный ветер и вместе с тем нëс в себе прохладу надвигающегося, как это ни странно, лета. До июня оставалась всего лишь какая-то пара дней, и весь Сарнаут, казалось, будто бы замер в трепетном ожидании нового сезона, от которого всем так хотелось тепла, света, желательно, чтобы солнечного, и ярко-изумрудной на замену молодой светло-салатовой зелени. Особенно явно это ощущалось на Аммре. Из-за тих мягкого, подобного греческому, климата, зимы там были не особенно холодными, а снег там не выпадал последние семь сотен лет так точно. Вот ещë одна причина, почему аэды так настороженно относятся к замëрзшим аллодам, как тот же Хладберг, или Сиверия, или зимний курорт. Неудивительно и то, что именно из-за такого стечения обстоятельств ни один из аэдов-дизайнеров ещё не придумал такую модель шапки, которую мог бы спокойно носить любой аэд. Как известно, эта удивительно грациозная и благородная раса не боится практически ничего, разве что, как оказалось, холода. И всë же, несмотря на отсутствие как таковой зимы на Аммре, осень там всë-таки наступает на период зимних месяцев. Поэтому в ожидании всем аллодом тёплого времени года нет ничего странного. Аэды абсолютно точно различают осень, весну и лето, и последнее, конечно, они любят больше всего. Хотя даже, пожалуй, не так. Любимым периодом у аэдов является поздняя весна, когда деревья уже стоят в вечно-розовом цвету, а трава уже окрепла, оставшись однако такой же мягкой, как и совсем молодая.

В этот год же отчего-то приход той самой, настоящей, могущественной и сильной, всесильной весны постоянно задерживался. И даже в поздних двадцатых числах мая стоял ещё лëгкий холодок, так что аэдам приходилось кутаться в меховые мантии и полушубки да телогрейки на шерсти аммровских овец, которые смотрелись немного странно, но только в компании календаря. Немало известных учëных прославленного Аммровского Университета гадали над этой природной аномалией, но пока разрешить ничего так и не смогли. Магия окружающего мира всë ещё была непостижима для простых сарнаутцев. Её тайны были слишком сложны, чтобы их можно было так легко раскрыть и разгадать. Приходилось поэтому в ряде случаев всего лишь навсего мириться с неизбежным.

Чтобы добиться чего-то нужно время, иногда его нужно много… А иногда даже настолько много, что, когда первый раз взглянешь на реальную цифру, подумаешь, будто это какая-то нелепая шутка.

В такое откровенно прохладное позднемайское утро в Университете на заседание вновь собрались профессоры в просторной аудитории, больше похожей на обеденный зал богатого особняка: в нëм были высокие потолки, подпираемые анфиладой колонн дорического ордена, было также несколько угольчатых окон, вытянувшихся практически во всю длину стен, а ещё длинный овальный стол на изящных барочных лапах, напоминающих львиные; вокруг стола было расставлено тридцать стульев, каждый из которых был уже занят; стулья были с такими же, как и у стола, пафосными львиными ножками, придающими предмету мебели не только устойчивость, но и чисто большую зрительную привлекательность.

— И что же, долго ли всë это искреннее безобразие планирует продолжаться, как вы думаете?

— сдержанно поинтересовался профессор и доктор филологических наук Валлиос.

На заданный им вопрос, впрочем, не последовало никакого ответа, лишь несколько аэдов недоумëнно и довольно, надо-таки сказать, лениво пожали плечами. Сейчас большинство собравшихся в большей мере привлекала трапеза, которая пусть даже пока ещё не началась, но её время неукоснительно приближалось, всё ближе и ближе. На столе напротив каждой высокопоставленной, а других здесь просто быть не могло, персоны лежал полный набор посуды, преимущественно, конечно же, это были не тарелки, которых насчитывалось всего-то три, а вилки, ножи и ложки разных размеров, что могло бы с лëгкостью ввести в заблуждение человека, не посвящëнного во все правила этикета. Однако так уж случилось, что для аэдов знание этикета является буквально одной из базовых потребностей. Впрочем, ни одно из правил этикета не запрещало с нетерпением ожидать завтрака, хотя, конечно, и предписывало не оставлять вопрос без внимания. Вот почему среди всех собравшихся всë же нашëлся тот, кто смог взять на себя ответственность за соблюдение общих приличий.

— Боюсь, это не закончится до июля, — выдвинул своё предположение Пенотто, доктор медицинских наук и обладатель достаточно мягкого, приятного голоса, с годами совсем не огрубевшего, как можно было бы ожидать.

— Почему же Вы так полагаете? — вежливо осведомился Валлиос, прищуривая насыщенно-фиолетовые пронзительные глаза и немного склоняя голову на левый бок.

— Профессор Шалфей так сказала, — кратко пояснил свои позиции по данному вопросу и направил печальный лазурно-небесный взгляд за окно.

— Профессор Шалфей? — удивлëнно повторил Валлиос, словно пытаясь распробовать слова на вкус, дабы понять, настоящие они или есть в них горчинка двойной природы.

— Да, это была именно я. Мои магические датчики показали активность ветров холодного фронта, а это значит, что в ближайшие пару месяцев тепла ждать не приходится, — сразу пояснила профессор, не дожидаясь, пока к ней обратятся с очевидным вопросом, которые она, надо сказать, до ужаса не любила.

У профессора Шалфей, аэды с удивительными достижениями перед своей расой, была своя личная лаборатория, в которую, в отличие от всех прочих, вход не одобренным лично профессором кандидатурам был запрещëн. В той лаборатории у неё хранилось, да и даже не столько хранилось, сколько использовалось, редкое и дорогое метеорологическое оборудование. Пусть даже такая наука, как метеорология, и была признана официальной сравнительно недавно, были всë же те отдельные личности, которые уже смогли добиться на этом поприще значительных так или иначе успехов. И одним из таких сарнаутцев с рьяной природой исследователя была именно профессор Шалфей.

В одном только Аммровском Университете о ней ходили удивительные слухи. Что уж стоит тут говорить о всех тех теориях, героинями которой она стала, за пределами учебного заведения. И вот сегодня утром, то есть буквально час с четвертью назад аэда сверилась с показателями приборов, смутно догадываясь, что вопрос погоды, вероятно, будет поднят за завтраком, а ей в таком случае, вероятно, придëтся отвечать и брать на себя ответственность за свои слова.

Прогноз был, впрочем, неутешительный, о чëм она и не побоялась сказать коллегам.

— Ох, подождите, что это? — раздался непривычно поражëнный голос Пенотто с привычной лëгкой хрипотцой, столь красящей статных красавцев-аэдов, будто выточенных из камня.

— Что это? — удивлëнно пролепетал Валлиос, не веря тому, что сейчас видел.

— Снег..? — с неопределённой интонацией негромко выдохнула Шалфей и восхищëнно уставилась за окно. Там в самом деле шëл снег, первый за столько сотен лет. Он шëл и отражался в её глазах, обычно таких спокойных и бледных, а сейчас же буквально сияющих точно так же, как сиял и сам серебристо-белый виновник всего ажиотажа.