Один вечер в порту у Незебграда

В порту, что был расположен совсем недалеко от Незебграда было по-привычному тихо. Казалось, никто и ничто в этот час не может потревожить мирно дремлющий, сумеречный, слегка тепловатый пыльный воздух. Странное спокойствие повисло над домами и пристанью, выложенной блекло-серой, невзрачной каменной плиткой. Оно словно замерло на секунду, задумавшись о том, что бы ему ещё такого сделать, но вдруг забыло обо всём и просто осталось висеть… Висеть над домами, висеть над плиткой, над малым астральным порталом — единственным достаточно ярким объектом в округе, чтобы соревноваться с тёплым жёлтым светом, горящим в окнах. Нежно-голубой свет струился из кристалла и рассеивался в воздухе, подобно пыльному облаку. Эта магия завораживала, медленно погружая сарнаутцев в транс и избавляя их головы от навязчивых глупых мыслей. Единожды увидев его, хотелось просто… Замереть, вздрогнуть и утонуть в красоте нежно-голубых светящихся переливов.

Охранник медленно прогуливался по площади, небольшой, однако очень пустынной в силу малой её привлекательности. Но назвать эту площадь одинокой было бы неправильно. У неё было небо, полускрытое кучерявыми облаками, несущимися куда-то в другой уголок Сарнаута, был астрал, бесконечно прекрасный, бесконечно пустынный, у неё было всё, что нужно для счастья. И в этот прекрасный набор для счастья сарнаутцы не входили, при чём ни одной ногой. Старый орк тяжело вздохнул и неряшливо почесал затылок большой, всей в царапинах и рубцах, рукой.

— М-да… — задумчиво изрёк он, поднимая глаза к небу, и снова замолчал. В тишине было хорошо: комфортно и уютно. Её не хотелось нарушать, не хотелось тревожить, как не хочется, бывает, сгонять сладко задремавшего на коленях кота, огромного, рыжего, как апельсин, и усатого, как сам Яскер.

Где-то на горизонте показался астральный корабль. Он вынырнул из небытия и, засияв полупрозрачным куполом щита, медленно направился к спящей пристани.

— Интересно, — подумалось вдруг орку, — Может ли быть хоть один пассажир на этом корабле в такое время? — он прищурил глаза, сделал какой-то неопределённый жест рукой, словно это помогало ему думать, и покачал головой. — Нет, определённо нет. Зачем кому-то в такой час возвращаться с Диких Островов…

Ему вдруг стало непонятно грустно. В голове внезапно возникло осознание того, как сильно сарнаутцами стала обесценена красота окружающего их мира. Сарнаут… Он уже давно превратился из Вселенной в механизм. Все куда-то спешат, все куда-то торопятся… Всем кажется, что они могут куда-то не успеть, опоздать… Не сделать артефакт, опоздать на доминион, пропустить полёт в аномальный сектор астрала… Да, есть много того, что можно упустить, но надо помнить и понимать, что упущенное в любом случае обязательно возместиться. Лишившись одного, ты не лишаешься возможности в будущем обрести его же. Кто знает, быть может, второе будет даже лучше, чем первое?

Давно уже сарнаутцы перестали ходить пешком по локациям, давно перестали внимательно читать и слушать всё, что их окружает. Так доска объявлений висит с наклеенным на неё огромным плакатом чисто имперского стиля, где много алого, карминного и песочно-жёлтого, изображения упрощены практически до контуров и силуэтов, а буквы призывов, как всегда, огромных размеров, чтобы прочесть лозунг мог, вероятно, и почти слепой. Так многие атмосферные уголки начальных локаций остаются практически незамеченными, если бы не те редкие романтики, чьими мыслями движет ностальгия по первым временам Аллодов Онлайн.

— Обидно, что такая красота остаётся без должного внимания, — раздалось где-то совсем рядом, и орк, слегка вздрогнув, не ожидая того, что рядом с ним может находиться кто-то ещё, тут же обернулся. Это оказался работник порта, настраивающий магические порталы, когда, что, правда, происходило очень и очень редко, они внезапно давали сбой, переставая работать. То был пожилой хадаганец с длинной седой бородой, напоминавшей козлиную. При первом знакомстве и первые несколько секунд при каждой встрече этот старик вызывал ассоциации с Лигой.

Уж больно он был похож на канийца, старого, больного, исхудавшего явно не от хорошей жизни. И глаза у него были всегда такие грустные, водянистые, словно на них отпечатались эльджуно-ассэ-тэпхские топи. Из-за этого могло показаться, что старик в любой момент может расплакаться. Но, как говорится, самые сильные люди плачут в душе, не проявляя эмоций снаружи. И этот сарнаутец был определённо одним из таких людей…

— Почему Вы так думаете? — решил всё же поинтересоваться охранник.

— Да потому, — устало вздохнул хадаганец, и вновь показалось, что он вот-вот готов расплакаться, как ребёнок, — Что смотрим на неё сейчас только мы с вами. Не верите? Осмотритесь вокруг. Ни единой живой души, — он немного подумал и добавил. — И даже мёртвой.

— И правда, — согласился с хадаганцем орк, он вообще имел эту странную привычку легко соглашаться с людьми, которые были старше его.

— А впрочем… — вдруг одёрнул себя старик и светло улыбнулся самому себе. — Мне кажется, что Сарнауту, возможно, так даже больше нравится. Ведь лучше, чтобы тебя ценил мало кто, но зато по-настоящему.

— И это правда, — согласно пожал плечами орк.

Старик поёжился: подул юго-западный ветер и ощутился лёгкий холод, такой привычный в эти ранние весенние вечера, когда мир за день ещё не успевает прогреться настолько, чтобы за собой оставить кусочек тепла, после того как сядет сияющий солнечный диск. А это значило, что ночью будет достаточно холодно, чтобы просто так находиться на улице без утепления в виде верхней одежды. Подумав, что надо бы накинуть на себя телогрейку, старик похлопал орка по плечу и направился к себе в каморку за одеждой. Охранник ничего ему не сказал, просто ещё раз вздохнул. Набрать воздух в лёгкие и выпустить его — что может быть проще? И всё же без этого проще он не смог бы жить.

Наступал обычный вечер… Неспешно и даже почти что неохотно. Его черёд был следить, наблюдать за Сарнаутом, вот только радовались его наступлению в основном орки-пьяницы да бандиты-хадаганцы, ночью выходящие, так сказать, «на дело», и обычно — нелегальное. И только зэм было не до всех этих глупостей. Удивительно, но мертвецы предпочитают по ночам спать. Возможно, дело в том, что при свете дня их слишком часто вспоминали и тем самым нарушали их дневной сон. А ведь всем, даже мертвецам, даже ожившим мертвецам, когда-нибудь нужно спать.

Поэтому с наступлением вечера на окраинах Незебграда хотя бы для одной расы он и правда наступал. Близилось время сна и время кромешной темноты. Но, как всем известно, за полосой непроглядной тьмы всегда следует сияющая чистотой и искренностью белёсая полоса солнечного света. А это значит, что, какой бы тёмной ни была приходящая ночь, после неё всё равно наступит утро, и оно сотрёт с каменистого, серого и печально-задумчивого лица земли, покрытого блекло-серой, невзрачной каменной плиткой, последние тени грусти и усталости. Да, завтра обязательно наступит. И завтра будет лучше, чем было вчера.