Аллоды онлайн III Игра Богов
Начало истории:
Аллоды онлайн. Новеллизация (3 части) — (ficbook.net)
Иван Соловей @s_ivan читать книги онлайн (author.today)
Глава 26. Чума
Чем больше я узнавал, тем меньше в моей голове становилось ясности. Какое отношение оберег Астрального Серебра, который я достал на могиле джуна, имеет к черному камню Тэпа? Нихаз назвал этот оберег частью печати… А дракониха Силайя на Блуждающем острове получила в свое распоряжение некий «слиток Астрального Железа» после странного эксперимента с кровью демона и червелицего. «Сила печати теперь у нас» — так она сказала. Быть может, это родственные предметы… Оберег Астрального Серебра, слиток Астрального железа, а теперь еще загадочный камень Тэпа, осколки которого мы находим тут и там.
— Думаете, мне опасно носить эту штуку?
Слова Хнефа никак не шли из головы, и я без конца вертел в руках свой оберег. Лиза и Лоб все еще находились на попечении Матрены в лазарете, поэтому моими собеседниками были только Миша и Орел.
— Ты боишься параллели с Тэпом? Но ты не маг, и при всем желании вряд ли создашь чуму, которая выкосит всю Империю, — резонно заметил Миша.
— Рысина мне сказала, что этот оберег наделен огромной силой, границ которой ученые не смогли установить. Драконы в свою очередь посчитали ту штуку — слиток Астрального Железа — настолько могущественным, что решились бросить вызов Богу!
— Возможно из каких-то таких соображений тебе и вернули оберег, — сказал Орел. — Вдруг и тебе предстоит бросить вызов Богу, а ты без оберега. Непорядок!
— А еще Нихаз говорил, что этот оберег как-то связан с силой двенадцати Великомучеников… Здесь я вообще ничего не понимаю! Червелицый на Фронтире уверял, что они тоже пользуются этой же силой, только называют ее — Исток! Как все это связано? Древний амулет джуна, непонятная штука из крови демона и червелицего, черный камень Тэпа и еще и двенадцать наших Великомучеников, которые почему-то даровали свои силы не только нам, но и червелицым. Ну где-то же здесь должна быть зарыта хоть какая-то логика?!
— Определенно! Мы просто не знаем, где копать, — произнес Миша. — Но давай лучше о текущих проблемах. Ты ходил к Дворцовой площади с Тумаком, Ник, есть новости?
— Нет, — покачал я головой. — Дракониды копят силы для атаки на червелицых, и из лагеря Голиафа пришло сообщение, что и червелицые собирают у площади големов. Похоже, со дня на день между ними произойдет решающая схватка. Нам остается только ждать.
— Но они же понимают, что кто бы не победил, мы придем, чтоб добить оставшихся? — наморщил лоб Орел. — У них наверняка есть какой-то план на этот счет.
— И червелицые, и дракониды могут ударить в обе стороны: и по друг другу, и по нам. У них хватит сил! Пусть мы и контролируем большую часть острова, но это только потому, что нашим противникам по большому счету этот остров и не нужен. Им нужны только Врата в Мертвый город…
— Матрена! — воскликнул Орел, глядя поверх моей головы, и тут же хмуро добавил: — Не тревожь мою нежную душу таким серьезным лицом, что-то случилось?
— Случилось! Я знала, что все эти расспросы врача демонопоклонников не просто так. Они больны! Его пациенты… Слабость, тошнота, помутнение сознания, панические атаки… Этот Домов просто негодяй — скрывать такое!
Раскрасневшаяся и уставшая, Матрена всплеснула руками и сокрушенно покачала головой. Мы переглянулись.
— Хорошо, общую мысль мы поняли, а теперь детали, — сказал я.
— Я обнаружила у нескольких демонопоклонников симптомы, про которые меня все время расспрашивал Домов. И что вы думаете? Он примчался сюда сразу же, как только ему об этом сообщили, невзирая на все опасности! Голову даю на отсечение, что в основном лагере у него весь лазарет забит такими же несчастными! И теперь он и здесь не подпускает меня к больным! «Занимайтесь своими ранеными пациентами»… — передразнила она, так сильно напомнив Лизу, что я невольно улыбнулся.
— Так может последовать его совету? Нам то какое дело, от чего там чахнут эти фанатики? — хмыкнул Орел.
— Такое, что только что я заметила симптомы и у своих пациентов! Чем бы не болели демонопоклонники, но это заразно!
— Понял, принял, осознал.
Матрена глубоко вздохнула и повернулась ко мне, как-то замявшись и покраснев еще больше.
— Никита, а… э-э-м… эта девушка, Мария, вы вроде бы… м-м-м… общаетесь?
— Хочешь, чтобы я спросил у нее?
— Если тебе неудобно, то не надо, — быстро сказала она.
— Я спрошу, — с готовностью кивнул я. — Как там Лиза и Лоб?
— Не то, чтобы я была довольна их состоянием, но в лазарете сейчас находиться просто опасно, так что я собираюсь их выставить на улицу. Сообщи мне, если что-нибудь узнаешь, — сказала Матрена и зашагала обратно в единственную палатку в лагере.
Идти за ней в поисках Марии, которая наверняка где-то там же, мне не хотелось, и я решил, что словлю ее где-нибудь на улице, но не прошло и часа, как она сама меня разыскала. Застенчиво пряча глаза, она отвела меня в сторону, подальше от посторонних ушей, для разговора.
— Не думала, что смогу сказать вам такое… Но я рада, что вы находитесь здесь. Ваша судьба тесно переплетена с судьбой этого мира… в ваших силах изменить его! Жаль, что вы не на нашей стороне, — грустно прошептала она.
— Никто не предоставил мне убедительных аргументов, почему я должен оказаться на вашей стороне.
— Вы слишком цепляетесь за осколки старого мира…
— Что?! Цепляюсь за осколки? — вскипел я моментально, и хотя план был — просто поговорить, аккуратно расспросив обо всем, меня уже понесло. — Я пытаюсь сохранить мир, в котором вообще-то живу! А что делаете вы?! Уничтожаете аллоды, убиваете людей! Людей, Маша, — твой род! Как ты можешь поддерживать убийство себе подобных?
— Странно слышать это от солдата. Разве вы в войне с Лигой не убивали свой род?
— Я защищал свою землю, свою страну! А что защищаешь ты?
— Своего Бога, — совсем тихо прошептала она, опустив глаза. — Нашего создателя. Согласитесь, это чуть больше, чем просто страна.
— Я не готов убивать за твоего Бога!
— Он не мой, он…
— Да, да, Творец всего. Я помню, — раздраженно махнул рукой я, не в силах больше слушать восторги по Сарну.
— В прошлом нами — всеми нами — было совершено много ошибок, — вздохнула она. — Между нами, верными детьми Сарна, и вами — пропасть непонимания, понадобится еще немало времени и сил, чтобы стереть эту пропасть… Но мне сейчас попросту не к кому обратиться.
— Что случилось? — спросил я, пытаясь утихомирить злость, клокотавшую в груди.
— То, что происходит здесь, на Блуждающем острове — страшно. Я боюсь. Я знаю, что должна быть смелой, но я очень боюсь!
— Чего? Смерти?
Маша нервно закусила губу, не решаясь продолжать. Смятение было написано на ее лице, и мне стало ее мучительно жаль. Во мне подняло голову что-то геройско-мужское, что всегда просыпается при виде красивой девушки в беде.
— Мне ты можешь доверять.
— Хорошо, но пообещайте, что, даже если наши пути вновь разойдутся, полученные от нас знания никогда не будут применены во вред.
— Обещаю, если ты перестанешь мне выкать и хотя бы раз назовешь меня по имени.
— Я… Я верю, хоть вы и не друг нам. Мое сердце подсказывает, что вы… ты — человек чести, и твоему слову можно верить.
— И все?
— Никита, — поспешно добавила она и даже немного улыбнулась.
— Договорились. Маша. Так что случилось? Это как-то связано со странной болезнью, о которой не хочет говорить ваш врач?
Она опасливо покосилась на меня, и я понял, что попал в точку.
— С болью в сердце мы принимаем здесь вас, сторонников темного бога. И я почти уверена, что кто-то из вас, приспешников Нихаза, замешан в этом!
— В чем «в этом»?!
— Мои братья и сестры охвачены паникой! Странный мор косит ряды сыновей и дочерей Сарна. Пораженные болезнью чахнут на глазах и умирают в мучениях. Но это не страшно — мы не боимся смерти!
— Если мучительная смерть вам не страшна, то я прямо теряюсь в догадках, — сказал я, потому что Маша опять замолчала.
— Беда в том, что Искры заболевших не остаются рядом с телом, и не попадают в Чистилище, а попросту исчезают!
— Как это — исчезают? — оторопел я. — Искра бессмертна, она не может исчезнуть, это невозможно!
И как только я это произнес, мне в голову тут же пришла мысль, что за последнее время очень многое из того, что я считал невозможным, стало реальностью.
— Я тоже так раньше думала. А началось все это с тех пор, как здесь появились вы, чужаки с именем Нихаза на устах! Как думаешь, на кого упали наши подозрения?
— Но среди нас не было ничего подобного…
— К счастью, мы идем путем просветления, указанным нам Всеблагим Сарном, и не склонны совершать необдуманные поступки. В конце концов, прямых улик у нас нет.
— У вас и косвенных нет, кроме совпадения по времени.
— Я верю тебе, ибо яд, вливаемый в твои мысли Нихазом, еще не поразил твой дух. Но я не могу доверять тем, с кем ты пришел сюда.
— Понятно. Что я могу сделать?
— Я и сама толком не знаю. Мне нужно было с кем-то поделиться… не из своих, понимаешь? Всеблагой Сарн учит нас стойко переносить трудности, но…
— Понимаю. Вот что! Идем-ка к твоему Домову!
— Что? Нет! Григорий разозлится…
— У него будет возможность высказать мне все претензии в лицо.
В медицинский шатер я вломился так шумно и нагло, и скорее всего с весьма кровожадным выражением лица, что никаких претензий для меня у Григория Домова не нашлось. Он лишь злобно зыркнул на маячившую за моей спиной Машу, но отругать ее в моем присутствии не решился.
— Вынужден признать, что я не сумел докопаться до сути и выяснить природу мора. Впервые с таким столкнулся. Никто из больных ведать не ведает, как заразился. Кто ранен был, а кто и совсем невредим — но от мора слегли все!
— Кто их опрашивал?
— Я лично. У меня собран весь анамнез, не думайте, что я следил за ситуацией спустя рукава! Я таскаю с собой весь архив, чтоб ничего не упустить… Вот здесь полная запись опроса каждого больного, здесь симптоматика и течение болезни, здесь карта лечения и выполненные процедуры, но никакой общей картины…
— Симптоматику, течение болезни и процедуры передайте для ознакомления Матрене. А мне нужен опрос!
Возмущение боролось в Григории Домове с инстинктом самосохранения, и он с недовольным видом бухнул на стол целую стопку бумаг, победив желание кинуть ее прямо в меня.
— Будете все перечитывать?
— Обязательно!
Не менее демонстративно забрав со стола всю кипу бумаг и кивнув молчаливой Марии, чтоб следовала за мной, я понес всю эту кипу Мише. Не самому же мне ковыряться в этой нудятине, верно?!
— Он меня убьет, — с покорным судьбе видом констатировала Маша.
— Не убьет. Пусть остынет пока… А будет доставать, скажешь мне, поговорю с ним о манерах.
Оставив ее с Мишей перебирать показания заболевших, я подумал о том, что наверное стоит рассказать обо всем Сонину, но от этой мысли меня слегка перекосило, и я решил, что Миша и сам ему все расскажет, а нам пора заняться нескончаемой нежитью, одолевавшую лагерь сразу, стоило нам немного ослабить хватку. Тумак Ярых со своей нескончаемой энергией уже бегал туда-сюда и подначивал всех.
— Лафа закончилась, хорош ковыряться в носу! Супостаты опять лезут со всех щелей. Чтоб им пусто было! Чего расселись? Устали, нет больше сил? Отдыхать — это домой к мамке. А здесь у нас война, гы!
Слишком далеко от места дислокации мы не отходили, нашей задачей было лишь очистить территорию вокруг, и я то и дело поглядывал на Марию, сидевшую с Мишей на краю лагеря перед разложенными на камнях бумагами. Они были в зоне видимости, но разговора я не слышал, наблюдая лишь за оживленной жестикуляцией, сменяющейся почти неподвижным чтением.
Когда начало темнеть, к нам со всех сторон протянул свои щупальца влажный, вязкий туман, видимость сильно ухудшилась, и с неповоротливой и вроде не опасной нежитью стало бороться сложнее. Я перестал видеть даже Орла в двух шагах от себя, но зато отчетливо слышал его проклятия, так как стрелять в таких условиях он больше не мог. К тому же стало заметно холоднее, и даже мне, не любящему жару, было зябко и неуютно.
Погоняв нежить еще часа два и решив, что достаточно проредили ее ряды, мы отступили к лагерю, потому что сражаться дальше в таких условиях просто не было смысла. Наше место заняли похрюкивающие астральные бесы, которые подадут знак в случае реальной опасности. Вот уж не думал, что когда-то буду рад существованию этих мерзких тварей.
— Ну, как успехи? Нашли что-нибудь?
— Сложно сказать, — поднял голову Миша. — Никакой закономерности в показаниях заболевших я не нашел, разве что… Здесь четыре раза повторяется одно имя от разных пациентов — некто Игнатий предположительно Чернов. Может это ничего и не значит, но других зацепок у нас просто нет!
Он подал мне несколько страниц, исписанных ровным почерком с почти печатными буквами. Первая страница была о какой-то Людмиле Бобровой: раса, пол, возраст, симптомы, а затем странный текст, похожий на бред.
«Тени кружат… Танец… Танец смерти! Кровь, кровь повсюду… А-а-а! Нет! Не хочу! Уйди, уйди, проклятая! Не дамся!».
— Это что?
— А это и есть показания. Дословно. Ниже читай, вот, Олег Бедов.
«Проваливай в астрал, шавка Нихазовская. Дай помереть спокойно! Что тебе надо? Оставь меня! Мразь! Разыщу на том свете и голову скручу! Чернов — сволочь! Свалка была в руинах, он меня и зацепил. Прости, говорит, на скелета замахнулся, сам ты мне под руку подвернулся. Урод слепой! И рана-то не велика. Смешная рана! Порез всего! Что ж она горит-то так? Нутро все выворачивает. Игнатий — ублюдок… Доберусь до тебя… С того света достану!».
— Экспрессивненько!
— Вот еще — Игорь Богатырев.
«Ранили меня. Костяшки проклятые! Обе ноги перебиты. Там бы погибель моя и была на Костяном холме. Но Игнатий Чернов — он вытащил меня, на плечи себе взвалил и говорит: «Терпи, брат, спасу». Потом провалился я во тьму, очнулся уже здесь, все говорят: «Хана тебе, допрыгался, мор это». Что за мор? Сколько мучиться осталось? То мне невдомек. Вы это… Разыщите Игнатия, передайте ему мою благодарность. Ведь спас он меня, как есть спас!».
— Ну вот же, он пытался кого-то спасти!
— Еще Елену Милову прочти. Это из свежих записей.
«Ох, не знаю… не знаю… Мы бились четыре дня, взяли Гиблый угол. О! Что это был за штурм! Легендарный! И ни единой царапины на мне… Так везло! А потом в лагере вечером… Игнатий Чернов… Пойдем, говорит, прогуляемся… Не все ж воевать! Ох… А под утро встать не могу. Темнеет в глазах. Что это со мной? Помогите мне! Помогите… О-о-о…».
— Кем бы ни был этот Игнатий — не могу его осуждать, — усмехнулся я. — А кто это кстати?
— Это из ваших! — сказала Маша. — Пришел вместе с вами, чтобы заключить союз… Эх, я была против этой затеи! Кто имя Нихаза хоть раз в сердце принял — от того добра не жди. Нет у темного бога правил, кроме одного — убивай и предавай!
— Подожди, подожди! А вдруг он тут совсем не причем? Ты сама о нем что-то слышала? Может как о нем другие больные говорили?
— Нет, Григорий не особо подпускал меня к больным, — покачала головой Маша. — Нужно найти этого Чернова и призвать к ответу. Да осветит Сарн нашу дорогу!
— Я этим займусь, но что-то мне не верится, что он причастен к происходящему.
— Свет поможет нам найти правильный путь! Он защитит нас в эти темные времена.
— Угу.
— Мне нужно вернуться к больным, иначе Григорий…
— Если будет доставать — скажешь мне.
Маша кивнула, но на ее лице были лишь грусть и покорность, и я понял — ничего она мне не скажет. Мы проводили ее до лазарета, потому что хотели встретиться с Матреной и Лизой — вдруг они тоже нашли что-то интересное в записях Домова, и надо узнать, как там дела у Лба.
Почувствовал неладное я еще на подходе. Матрена стояла на улице и создавалось впечатление, что ей не хватает воздуха.
— Что случилось? — выдохнула Мария, обеспокоено вытягивая шею и глядя на вход в палатку, словно ждала, что оттуда сейчас вылезет что-то страшное.
— Все становится хуже. У нас еще пятеро заболевших и две смерти! — произнесла Матрена.
— Где Лоб? — быстро спросил я.
— Я выставила его из лазарета, как и остальных раненых, тут слишком опасно! Заболевшим хуже и хуже, и я не знаю, чем им помочь! Не понимаю, что за болезнь, как ее лечить…
— А записи Домова ты читала, тебе это сказало о чем-нибудь?
— Прости, у меня не было на это времени. Я мечусь от одного больного к другому и…
— Понятно. Скажи, среди больных есть человек по имени Игнатий Чернов? Скорее всего это кто-то из наших.
Матрена удивленно вскинула на меня глаза.
— Почему ты спросил?
— Это наша единственная ниточка. Есть вероятность, что именно он заражал всех болезнью, просто находясь рядом. Нельзя подходить к нему слишком близко, пока все не выяснится.
— Что ж, если так, то больше он никому не навредит, — вздохнула Матрена. — Он только что умер.
— Как? — ахнула Маша. — Мертв?! О нет! Как же так? И что же теперь делать?
— Очевидно, изолировать его труп от остальных живых и мертвых, — сказал Миша.
— Игнатий — и есть орудие Нихаза, я в этом уверена! Выполнил свою черную миссию и ушел. Как же мы теперь это докажем? Или опровергнем? Ох…
Мария, прижав ладони к лицу, юркнула в палатку, а я вдруг почувствовал острое желание вытащить ее оттуда и не подпускать на пушечный выстрел.
— Лиза тоже не читала бумаги Домова? — спросил Миша, и у Матрены сделалось такое лицо, что у меня внутри что-то перевернулось.
Мы стояли несколько мгновений в молчании, потому что никто не решался сказать что-то еще, подозревая самое страшное.
— Она жива? — выдавил я наконец с таким трудом, будто к моему языку были привязаны гири.
— Да, да! Только ее состояние вдруг резко ухудшилось… Я еще утром заметила, но она все отрицала, и я списала все на усталость, — проговорила Матрена, и сокрушенно покачала головой. — Я должна была сразу разобраться, я же лекарь! Как я могла не понять…
Орел и Миша синхронно сделали шаг вперед, Орел, чтобы обнять Матрену, Миша же скрылся в палатке.
— Подожди, там опасно… — дернулась было за ним Матрена, а потом схватила меня за рукав, потому что я тоже направился вслед за Мишей. — Хотя бы ты не ходи. Все и так сложно, не добавляй мне работы!
Звучало убедительно, но теперь я не знал, куда себя деть, и от этого бессилия захотелось кого-нибудь убить. Я заметил Семера Хнефа и зашагал к нему, еще толком не зная, прибить его или ввести в курс дела. Хотя он и так в курсе всего, просто не собирался делиться этим с нами.
От его скорбного покачивания головой после того, как я сообщил ему о том, что все знаю, у меня прямо-таки зачесались руки.
— Мне кажется, нам пора кое-что прояснить относительно эпидемиологической обстановки в лагере и вашей честности.
— Милостью Сарна, мы делаем все возмо…
— Вы делаете недостаточно!
— Хорошо, давайте соберемся и все обсудим, если будет угодно.
— Угодно! Здесь, через десять минут. И пусть Домов тоже придет и расскажет о своих медицинских успехах!
— Григорий сейчас слишком занят поиском…
— Да плевать мне, чем он там занят!!! У него было достаточно времени если не найти лечение, то хотя бы объясниться! Если через десять минут его не будет на этом месте, я его сам приволоку!
Вряд ли моя угроза была такой уж страшной, ведь в лагере мы были в меньшинстве, но Домов все же явился — недовольный и наглый. Хнеф все еще изображал скорбь. Я же старался держать себя в руках и сохранять хотя бы видимое хладнокровие. Молчавшие генерал Громов и Тумак Ярых словно бы не вполне понимали, зачем их сюда позвали, но к ним было меньше всего вопросов, и в этот момент они раздражали меня значительно меньше, чем Артем Сонин с его усами на сосредоточенно-спокойном лице. Ну просто сама невозмутимость!
— Ну что тут сказать? У меня три новости: одна плохая, другая очень плохая, и третья — хорошая, — заявил Домов. — Какую вы хотите услышать первой?
— Плохую.
— Мрут как мухи! Все, кто болеет, умирает! Очень плохая — их Искры бесследно исчезают.
— А хорошая? — осторожно произнес Сонин.
— Есть свет в конце туннеля. Посмотрите на меня внимательно, этот свет — я. Гениальный диагност, чье имя гремит по всему Сарнауту. Точнее, по тому, что от него осталось. А это значит, что рано или поздно я найду ответ!
— Да, ситуация непростая, — быстро сказал Хнеф, потому что воздух вокруг нас как-то резко накалился. — Мария боится, что все это происки Нихаза. Для того он вас, мол, и присылает сюда с наказом о перемирии. А на самом деле силы наши подточить хочет.
— Не думаю, что это так.
— Я тоже не уверен… Я — патриарх. Я умею читать в сердцах людей, а потому вижу: вы стремитесь к Истине. Не той, которую на блюдце поднесут как единственно верную, а той, которую душой и сердцем принять можно. Мы, верные слуги Сарна, единственные хранители этой Истины на аллодах! Мы — светоч, вы — неразумные мотыльки. Это перст судьбы указывает вам путь сюда. Не вы принесли мор, я это чувствую. Что-то иное случилось. Но что?
— Есть одна мысль. Пообщался я тут с солдатней, послушал их рассказы… — проговорил Домов. — Вокруг что-то подозрительно много стало появляться восставших драконидов. То есть не обычных живых существ, а поднятой нежити.
— Тоже мне, открытие, — фыркнул я.
— И вот какую гипотезу я выдвинул, — не обратил он на меня внимания. — А не связано ли это с нашим мором? Только подумайте. Будь я некромантом, что бы я сделал? Всех вас, кто от мора полег и без Искры остался, в зомби послушных бы и превращал. Многие, кстати, и не заметили бы разницы. Что так мозгов с куриное яйцо, что эдак.
— То есть… Болезнь — дело рук какого-то некроманта? — уточнил я.
— А Искры умеревших куда в итоге деваются? — наморщил лоб Сонин.
— Вот-вот! В правильном направлении мыслите. Я вам уже говорил, что я великий диагност? Так вот. То была гипотеза, а сейчас будет диагноз. Дело совсем не в простом заражении. Болезнь не просто убивает, а устанавливает над Искрами контроль и уносит их куда-то! Я кое-что изучил, покопался в архивах, сопоставил… Короче говоря! Знаете, что мне все это напомнило? Тэпа! Все это очень похоже на чуму Тэпа. Вполне возможно, что мор Блуждающего острова и чума Тэпа — это одно и то же.
— А Искры… Здесь же есть Пирамида Тэпа? — осенило меня. — Их захватывает Пирамида Тэпа — вот куда они исчезают!
Все автоматически посмотрели на Семера Хнефа — именно его раса полностью вымерла от этой болезни. Казалось, что он находится то ли в ступоре, то ли в полной отключке от этой информации — во всяком случае никаких признаков жизни он не подавал, стоя, как истукан.
— Что ж, — бодро воскликнул Сонин, стерев с лица секундное замешательство. — Это означает, что погибшие могут воскреснуть. Все погибшие! Ведь Зэм как-то воскресли — и это случилось еще до появления Дара Тенсеса.
— Воскресли, — кивнул я, — пролежав в могилах больше двух тысяч лет. Если это обязательное условие — то я не согласен.
— В современной истории были случаи заражения чумой Тэпа? — подал голос генерал Громов.
— Я о таком не слышал, — качнул головой Домов. — Но в любом случае, я не думаю, что лекарство существует. Зэм не смогли найти его в свое время, так что, друзья мои, я вас поздравляю — скоро мы все умрем! Хотя, возможно, кто-то из нас и сможет воскреснуть. Правда для этого нам нужно найти место, которое притягивает Искры! Вот если бы могли как-то проследить за ними… Может намеренно вытащить чью-то Искру из тела? Это мне раз плюнуть — дам глотнуть настоечки одной, и все, готов клиент, уже остывает. Вот только обратно-то в тело я Искру не верну…
— Может поговорить с вашим штатным паталогоанатомом, эксгуматором-любителем? — прервал я его размышления. — Я о Номархе Анкхе говорю. Он, кстати, тоже говорил, что такое количество нежити наверняка как-то связано с Тэпом.
— Хм! А ведь Анкх как раз ищет способ выпустить Искру из тела и потом так же вернуть ее обратно…
— Я не об этом! Вернуть Искры в наши тела сумеет любой жрец.
— А в наши? — наконец очнулся Семер Хнеф.
— А что будет с вашими — мне все равно! Вы свой выбор сделали, — нагло отрезал я. — Анкх сшил свое пугало из местной нежити, и пытался вдохнуть в него Искру и разум, чтобы узнать побольше об этом месте! Если ему это удалось, то быть может этот монстр расскажет, как попасть в Пирамиду Тэпа и освободить плененные Искры?
— Согласен. С учетом того, что лечения нет, самое время позаботиться об Искрах! Я немедленно должен встретиться с Анкхом! — провозгласил Домов, развернулся и бодро зашагал в свой лазарет, словно Номарх Анкх ждал его там.
После его ухода повисла пауза.
— Кх-кхем, — неловко прокашлялся Тумак. — Мор — это нам сейчас некстати. У нас впереди Дворцовая площадь! Разведка докладывает, что червемордые и ящерицы наши недоделанные уже готовы выступить друг против друга. Не время нам сейчас помирать! Вот отвоюем Врата, и тогда уж…
— Пока мы еще живы — будем бороться! — яростно воскликнул Хнеф, сверкнув глазами. — Не жалеть сил! Обагрим своей кровью алтарь победы и дорога к порталу будет свободна! Ни шагу назад! Во имя Сарна! Все, кто нашел в себе смелость встать под наши знамена! Только вместе, только объединив усилия, мы одержим победу!
Я подумал, что если в Сарнауте когда-нибудь проведут соревнование по пафосным изречениям — Хнеф станет абсолютным чемпионом. Ему бы в Комитет — лозунги писать, вот Рысина бы обрадовалась такому ценному таланту!
— Но чтобы никто не помешал нам раскатать врагов в тонкий блин, надо продолжать зачищать окрестности, — немного снизил градус напыщенности Громов — Да, я понимаю, что уже оскомину набили эти неупокоенные и мы тратим на них много сил, но останавливаться нельзя! Иначе они заполнят тут все и задавят нас количеством.
— Согласен. Повлиять на ситуацию с болезнью мы не можем, а попытка захвата Врат в Мертвый город может начаться в любой момент, — кивнул Сонин. — Нужно постоянно находиться в полной боевой готовности, чтобы сразу, не теряя времени, выдвинуться к Дворцовой площади, как только потребуется.
— Да хранит нас воля Всеблагого Сарна, да направит стопы наши Истинный Свет! И да не собьемся мы во тьме закатной на краю мира, и да обретем дорогу к Истине! — вставил свое традиционное слово Хнеф и на этой возвышенной ноте совещание закончилось.
Я, пребывая в своих мыслях, побрел, куда глаза глядят, и ноги сами привели меня к медицинскому шатру. Поколебавшись, я все же заглянул внутрь. Тут как будто стало гораздо мрачнее, чем когда я был здесь утром. Я видел много больниц, но мысли о чуме придавали этому месту какую-то особую, гнетущую атмосферу. Зловещая тишина давила на мозг, воздух казался сырым и тяжелым, а от зажженных свечей словно становилось еще темнее - как в ужасном сне.
Сколько всего больных находилось внутри мне не было видно, потому что их отделяли друг от друга подобия ширм, но Лизу я заметил сразу: она — бледная, уставшая, с запавшими глазами — лежала на подстилке почти у самого входа. Странно, что возле нее никого не было.
— А где Миша? — автоматически спросил я.
— Вместе с Матреной штудирует записи Домова. К ним кажется и Орел присоединился. Не думаю, что он умеет читать, но…
— Выглядишь лучше, чем я думал, — сказал я, сев возле нее на землю.
— Санников, я тебе говорила, что комплименты — это не твое? — слабо улыбнулась она.
— Ну прости, я старый солдат и не знаю слов любви, — отзеркалил я ей ухмылку.
Она прикрыла глаза, словно набираясь сил, и мне стало жутко. Чума Тэпа неизлечима, а Искры поглощает Пирамида… Я попытался не выдать свое состояние ничем, ведь Лиза маг разума и сразу поймет мой страх, но контролировать это было невозможно.
— Мне кажется, я умру, — вдруг сказала она, не открывая глаз. — Знаешь, до того, как ты пришел, мне было до ужаса страшно.
— Это вроде бы один из симптомов болезни, — проговорил я, не зная, что еще сказать. — Панические атаки… Но, Зизи, мы обязательно что-нибудь придумаем!
— Конечно, — она открыла глаза и серьезно посмотрела на меня. — Не знаю, как это у тебя получается, но что бы не случилось, ты же всегда как-то выкручиваешься. Так странно… твоя интуиция иногда лучше любого плана… Учти, если ты когда-нибудь припомнишь мне эти слова, я буду все отрицать и ссылаться на болезненный бред!
— Учту. Ты поспи, тебе нужно отдохнуть.
— Ник, я давно хотела тебе сказать…
— О, нет, только не прощальная речь!
— Нет, не прощальная, — снова едва улыбнулась она. — Я хотела сказать, что понимаю, как тебе сложно. Тебе кажется, будто ты не можешь вывезти все то, что на тебя свалилось, ты запутался и не знаешь, как выбраться. Но это не так! Ты еще не понимаешь этого, но ты нечто большее, чем просто человек с хорошей интуицией.
— Знать бы еще, откуда это у меня, — проговорил я, чувствуя, как внутри все переплетается и запутывается еще больше.
— Когда-нибудь ты во всем разберешься. Скажу тебе один раз и больше не повторю даже под пытками! Я верю в тебя всегда, даже когда ты сам перестаешь в себя верить. А теперь иди, пока я тебя не заразила. Тебе ведь еще меня спасать…
Она отвернулась и закрыла глаза.
— Я найду выход, Зизи.
— Как всегда, — пробормотала она еле слышно, будто в полудреме.
Я поднялся на ноги и осмотрелся. Слова Лизы не добавили порядка в моей душе, где давно уже царил хаос, но придали решительности. В чем-то она права. Темнота перестала быть для меня опасной в тот момент, когда я научился доверять не глазам, а инстинктам. Тогда я смог сражаться в ней так же легко, как при свете дня. Но ведь и сейчас я тоже в темноте! Пусть мои глаза видят, но я в темноте — не знаю, где мой враг, не понимаю, куда двигаться.
— Значит прем по наитию, — пробормотал я и, заметив Григория Домова, спешно собирающего вещи в дальнем в конце шатра, зашагал к нему.
— Сколько у Лизы времени?
— О, Лиза ди Вевр, — на минуту задумался Домов, — трудно сказать, кто-то держится несколько дней, кто-то сгорает за считанные часы. Тут не угадать. Да и какая разница? Итог все равно один. Я вообще считаю, что мы все уже заражены в той или иной степени, и умрем в течение недели, максимум — двух. Но я вам этого не говорил! Не хочу стать причиной паники.
— Вы возвращаетесь в основной лагерь?
— Нет. Номарх Анкх сейчас в Болотном проулке, исследует пещеру с осколками черного камня Тэпа, которую охраняли червелицые. Я направляюсь туда… Так. Времени у меня мало, придется идти налегке… Жаль, не на чем перевезти документацию… И образцы придется оставить…
Он рассеянно осмотрел захламленный стол, решая, что еще засунуть в огромный, походный рюкзак, заполненный уже доверху, схватил два каких-то толстых свитка, подумал, и с сожалением положил обратно.
— Я иду с вами.
— Нет! Хотя…
Домов поднял глаза и осмотрел меня не менее внимательно, чем свой стол.
— Я собирался идти один, так быстрее и никто не сбивает с мысли… Но, пожалуй, вы мне подходите. Но знайте — если устанете и начнется отставать, я вас ждать не собираюсь, молодой человек, и уж тем более нести на себе! Понятно?!
Домов, годившийся мне даже не в отцы, а в деды, грозно ткнул пальцем мне в грудь, и я покорно согласился, что буду тащиться за ним из последних сил.
Объясняться с Орлом, Мишей и Матреной не хотелось, но предупредить о своих планах было необходимо, и поэтому я пошел на поиски Лба. Погода стремительно портилась. Пахло дождем, тучи над головой, сначала походившие на куски грязной ваты, окончательно затянули небо сплошным черным покрывалом. Зажженные тут и там факелы немного разгоняли тьму и согревали воздух, но их света и тепла не хватало, чтобы сделать это место хоть сколько-нибудь уютней. Лба я разыскал у костра под навесом, сооруженным из еловых лап, выглядел он значительно лучше, хотя и заметно прихрамывал, подбрасывая ветки в огонь, от которых шел приятный запах хвои.
— …Вот как-то так. Скажешь остальным, когда я уйду, хорошо?
— Сам чего не скажешь? Боишься, отговаривать будут?
— И это тоже. А еще не хочу, чтобы кто-то напросился со мной. Матрена не оставит попытки вылечить Лизу, а Миша и Орел… — я запнулся, прежде чем продолжить, — врач демонопоклонников считает, что мы все заражены и все равно умрем. А вот воскреснем ли — неизвестно.
— Да, пусть рядом друг с дружкой будут, так правильно, — закивал Лоб. — Я должен был пойти с тобой… Проклятая нога! Все никак не заживет.
— Пригляди тут за всем, пока меня нет, ладно? И вырви Сонину усы, если будет возникать!
— Договорились.
— Ну, бывай, еще увидимся…
Я пожал Лбу руку и зашагал прочь, не оборачиваясь. Мы точно еще увидимся! Просто не можем мы вот так глупо умереть от чумы Тэпа на пороге Мертвого города и сокрытой в нем тайны, к которой так долго прокладывали путь! Слишком нелепый конец для такого масштабного Спектакля.
— Куда-то собрался, товарищ Хранитель?
Вот только тебя сейчас и не хватало! Я повернулся и с вызовом уставился на Артема Сонина, который не менее вызывающе прожигал взглядом меня. Может выдрать его усы самому? Зачем делегировать кому-то столь важное дело?..
— Ухожу по делам. Какие-то проблемы?
— Никаких, кроме той, что нам возможно вот-вот выступать к Дворцовой площади.
— Удачи!
Я развернулся, чтобы уйти, но Сонин схватил меня за плечо, и мне даже пришлось, прикрыв глаза, начать отсчитывать про себя секунды, чтобы не сделать никаких резких движений.
— Ты нужен здесь, — произнес он вполне спокойно, почти даже миролюбиво.
— Руку убери!
— Домов сказал, что ты уходишь с ним. Я предложил ему выбрать кого-то другого, но он уперся рогом. Что ты ему пообещал?
— Пообещал не отставать.
— Ценю твой юмор, но мне не до шуток. Сейчас не время, майор, если мы потеряем Дворцовую площадь…
— Ты же сам говорил, что не веришь в существование портала в Мертвый город!
— А если я ошибся?
— А если мы сдохнем еще до штурма? Ты может еще не понял, но все несколько серьезней — наши Искры не вернутся к телам и мы не воскреснем!
Сонин сделал шаг назад, обдумывая сказанное — словно отступая для перегруппировки сил.
— Мы можем собрать отряд, который займется поиском Пирамиды, или что там от нее осталось… — произнес он. — Мы даже можем отправить сообщение в Незебград, чтобы они в случае нашей смерти пришли и перевернули тут все, ведь дальше этого острова наши Искры наверняка не улетят! Сейчас главная цель — это Врата, и ты должен быть здесь!
— Слушай, — я сделал глубокий вдох, чтобы отрегулировать настройки голоса до менее агрессивной волны. — Все это время я старался не быть для тебя занозой, и сейчас самое время проявить ответную любезность! Сделаем так: ты занимаешься штурмом Дворцовой площади и подчищаешь дыры за генералом демонопоклонников, а я иду с их врачом на поиски Пирамиды Тэпа. И когда ты свалишься перед Вратами от чумы — я благородно освобожу твою Искру, чтобы ты воскрес и в подробностях доложил Рысиной о моих проступках!
— Я…
— Прибереги громкие слова для Хнефа, он такое любит. А я уже все решил. Не отнимай мое время!
Если Сонин и хотел мне что-то еще сказать, слушать я его не стал. Григорий Домов ждал меня на краю лагеря, не забыв отчитать за долгие сборы, и тут же всучил мне огромный, тяжелый мешок, в котором что-то весело позвякивало при каждом шаге. Я постарался идти спокойней, чтобы не шуметь - впереди лежала узкая дорога между скал, окутанная тьмой и туманом, и оповещать округу о нашем присутствии было неразумно. Меч держал наготове, не особо расчитывая, что мой спутник способен себя защитить. Однако, смелости ему не занимать!
Не успели мы отойти и на сотню метров, как нас догнала Мария.
— Подождите! Подождите меня! Можно мне с вами? Пожалуйста, — прошептала она, запыхавшись.
Я был уверен, что противный дед не согласится, и даже успел огорчиться — от такой компании я бы не отказался, но Домов неожиданно кивнул головой.
— Мне казалось, мы идем налегке и максимально быстро, — удивленно сказал я.
— Хочешь, чтоб я отправил ее назад?
— Нет!
— Вот и помолчи! — рявкнул Домов, и зашагал вперед с неожиданной для его возраста энергией.
Я улыбнулся Марии и кивком головы предложил идти рядом со мной.
Небо все-таки разразилось дождем, но его шум избавил нас от необходимости что-то говорить. Промокший, но довольный тем, что не нужно выслушивать ничего о Сарне, чуме и происках Нихаза, я шел за Домовым в темноту, наполненную блуждающей нежитью, а может и чем похуже, и иногда поглядывал влево — на испуганный, но все равно сосредоточенный профиль Маши. И почему-то от ее присутствия мне становилось чуть теплее в эту холодную ночь.
